Прежде всего немного информации о нашем большом семействе. Хоуксли – некогда влиятельная семья с претензией на аристократизм. На данный момент базируются преимущественно в Лондоне. Владельцы инвестиционного и ресторанного бизнеса, предприятий пищевой промышленности, благотворительных организаций, недвижимости в Англии и Шотландии. Единственной наследницей главы семейства, Шона Хоуксли, ныне покойного, является мисс Кира Хоуксли, которая в скором времени может вступить в наследование. О родственниках • Шон Хоуксли (дед) – владелец сети кафе и ресторанов и предприятий пищевой промышленности, инвестиционной компании, нескольких объединенных благотворительных фондов; ныне покойный. Мэри-Элизабет Хоуксли (первая жена Шона Хоуксли, 78 лет) – меценат, член правления семейного благотворительного фонда. Лидия Хоуксли (бабушка, вторая жена Шона Хоуксли, 75 лет) – меценат, член правления семейного благотворительного фонда. Ингрид О’Лири (третья жена Шона Хоуксли) – предположительно мертва. • Диана МакМиллан (тетя, 56 лет) – художник-декоратор. Роджер МакМиллан (муж тети, 61 год) – психотерапевт. Эрнест «Эрни» МакМиллан (кузен, 35 лет) – преподаватель литературы. • Артур Хоуксли (дядя, 54 года, в разводе) – глава семейной инвестиционной компании. Кора Хоуксли (жена дяди, 58 лет, в разводе) – глава семейного благотворительного фонда. Малкольм Хоуксли (кузен, 31 год) – дипломат. Агата Хоуксли (кузина, 23 года, помолвлена) – искусствовед, художник. • Анна Хоуксли-МакКеллен (мать, 54 года) – ресторатор, совладелица сети кафе и ресторанов и предприятий пищевой промышленности. Калум МакКеллен (отец, 57 лет) – ресторатор. Малахия Хоуксли-МакКеллен (30 лет) – юрисконсульт в инвестиционной компании Артура Хоуксли. Мод Хоуксли-МакКеллен (сестра, 26 лет) – управляющая сети ресторанов и семейными предприятиями пищевой промышленности. Имон Хоуксли-МакКеллен (брат, 16 лет) – учащийся. • Саймон Хоуксли (дядя, 50 лет) – мелкий предприниматель. Элспи Макнамара (жена дяди, 49 лет) – неизвестно. Кира Хоуксли (кузина, 28 лет) – социальный работник, наследница всего состояния Хоуксли. • Эмметт Хоуксли (дядя) – четыре года назад погиб в возрасте 43 лет, детей нет.
Мод: Родилась в Эдинбурге. Вскоре, после провальных папочкиных бизнес-внедрений семья перебралась обратно в Лондон. Изучала бизнес-администрирование в одном из престижных университетов Великобритании или США. На данный момент является управляющей в сети кафе и ресторанов, принадлежащих Хоуксли и МакКелленам (примерно 15% активов принадлежит непосредственно МакКелленам, остальное – семейству Хоуксли во главе с Шоном; в связи со смертью последнего фактической владелицей бизнеса становится Кира Хоуксли), а также предприятий пищевой промышленности (несколько рыбных заводов и скотобоен по стране). Не замужем, в отношениях не состоит.
Агата: Родилась в Лондоне. Выбрала творческую стезю, чем вызвала неодобрение и огорчение родственников. Изучала теорию искусств/живопись в одном из престижных лондонских колледжей. Во время учебы/после учебы провела год в Европе. Пишет картины и выставляет их в небольших галереях/является научным сотрудником и экскурсоводом одной из крупных лондонский галерей. Тяжело переживала первую несчастную любовь (вплоть до попытки суицида). Помолвлена с 54-летним банкиром. |
Кем приходится: Мод: Любимая сестра. Несмотря на постоянные колкие замечания, иногда весьма обидные, мы – отличная команда. Как и в любой правильной семье, у нас есть дурацкие домашние прозвища, и я вызвал у тебя немало слез, придумав это «Пигги». Вместе мы посмеиваемся над наивностью нашего младшего брата и понимаем, что именно от нашей деловой хватки и силы воли зависит будущее семейства. Я контролирую твою личную жизнь и пресекаю любые «ненужные» романы. Ты понимаешь, что я выдам тебя замуж по расчету ради общей выгоды.
Агата: Милая кузина. Хотелось бы быть человеком, которому ты доверяешь (даже больше, чем родному брату). К тому же, именно мы с Малкольмом организовали твою помолвку – наверное, тебе есть в чем нас упрекнуть?
Планы на игру: Мод: Малахия всегда был любимчиком матери и дядюшки Артура. У Мод есть отличная возможность завоевать уважение и признательность отца: в качестве управляющей семейным бизнесом, который находится на грани банкротства. К тому же, именно нам (вместе с кузеном Малкольмом) нужно определить, как поступить с выскочкой Кирой, наследующей все, что по праву принадлежит нашему поколению. Нужно принимать решительные меры – возможно, весьма радикальные. Также буду рад отыграть флэшбеки из детства.
Агата: Вряд ли Агата принимает активное участие в дележке наследства, поэтому игру предлагаю сориентировать на область искусства и непосредственно родственные отношения. |
Связь с заказчиком: Гостевая. Пожелания: Грамотность, адекватность. Учтите, что у всех родственников – по умолчанию отличное воспитание и образование. Никаких связей с криминалом и маргинальными личностями. Алкоголь и наркотики – тоже очень вряд ли. На форуме присутствует кузина: Кира Хоуксли. Вдохновило «Аббатство Даунтон». Никогда не отыгрывал братско-сестринские отношения, поэтому был бы очень интересен подобный опыт. Никакого инцеста. Может, я плохой человек, но братом хочу быть хорошим. (: При необходимости подыграю любыми из перечисленных выше родственников. В частности – уже практикую игру за младшего брата. (: Пример моего поста От лица младшего брата.
Имон хотел побыть в одиночестве. Будучи весьма рассудительным юношей, склонным к рефлексиям и самоанализу, что вызывало насмешки у товарищей и снисходительные улыбки – у учителей, Имон понимал, что в этой потребности одиночества есть что-то неискреннее, и страдал от своего лицемерия. У него не имелось девушки, перед которой бы он подобным образом рисовался, желая произвести впечатление (как не был уверен, что впечатление на девушку можно произвести именно таким поведением; впрочем, вести себя раскованно в компании понравившейся девушки или просто любой девицы он бы тоже не сумел), как не было рядом и приятелей по колледжу, разительную непохожесть на которых все ярче ощущал за прошедший год: ему не нравились их пошловатые шутки, громкие голоса, приземленные интересы и цели. Имон стремился к чему-то другому; пожалуй, даже мечтал заниматься чем-то общественно-полезным либо стать специалистом в какой-то узкой области и обладать уникальными знаниями – здесь его очень вдохновлял пример кузена Эрни, который удивительно разбирался в средневековой французской литературе, хотя, как человек сочувствующий, Имон также улавливал и пессимистические нотки в настроениях кузена и даже немного осуждал Эрнеста за неполную отдачу делу искусства и литературы. Имону страстно хотелось какой-то жертвенности, но он осознавал, что родственники его не поймут, что ему готовят другую судьбу, жизнь юриста или даже врача, что Малахия высмеет его, как может, в своей язвительной и несколько отстраненной, обидной манере. Ему очень не хотелось бы, чтобы брат своим замечанием испортил его мечту, – а Имон знал, что его хрупкая мечта не выстоит даже против одного слова. Когда он бродил один по улицам, он сочинял стихи. Это было не очень-то сподручно, приходилось постоянно останавливаться и тянуться за телефоном, чтобы записать удачные рифмы, вызывая легкое недовольство прохожих, – и, в общем-то, Имон не столько придумывал стихи, сколько погружался в это поэтическое настроение, что было тоже весьма странно и необычно в нескончаемом потоке машин и людской ругани. Он испытывал тоску по прошлым векам, когда, казалось, творить было проще, и чувствовал тошноту от претенциозности современного «креатива» и симпатизировал разве что Бэнкси, хотя и не вполне одобрял его методы. Он забрел в один из не самых благополучных районов Лондона. Сочинялось здесь плохо: Имон буквально физически ощущал на себе неприязненные взгляды, невольно сутулился под ними и запихивал кулаки поглубже в карманы, за что ему бы обязательно сделали замечание дома. Было грустно, что в родном городе он ощущает себя таким незащищенным и уязвимым, что жизнь приобрела такое течение, что нельзя ни на минуту забыть об опасности. Имон стал думать, к чему все это может привести и как можно повлиять на сложившуюся ситуацию, на напряженность в мире, не бессильна ли политика и решения политических деятелей: кузен Малкольм был дипломатом и, таким образом, оказывался причастен к формированию внешнеполитического курса, но, слушая его рассказы, зачастую не менее насмешливые, чем комментарии Малахии, Имон все больше сомневался и разочаровывался. Потому он растерялся, когда оказался вдруг вовлеченным в какую-то гонку и, как волной, его накрыло погоней и самим ощущением бега: он просто шел, рифмовал поэму, которую собирался показать Эрни, и вдруг его оглушило криками, злыми, нецензурными, и какой-то парнишка предложил ему бежать – и Имон понял, что бежать действительно нужно. Это было так абсурдно – ему бежать от каких-то преследователей – с ним, с мальчиками, подобными ему, такого случаться не должно; но хотя Имон ужасно перепугался, он ощутил и некий азарт, не понимая, чем грозит поимка. Он просто никогда не попадал в по-настоящему плохую ситуацию – то, что на улицах они называют «передрягой». Но когда парнишка открыл чемоданчик, и в содержимом с трудом – для него – угадались наркотики, Имон потерял дар речи. Это было скверно, очень скверно, и он, придя в чувство, начал было выговаривать мальчику, что нужно немедленно связаться с полицией. В полиции смогут ликвидировать эту мерзость. Сердце у Имона билось сильно-сильно, и он боялся, чтобы ему не стало здесь плохо: почему-то казалось, что, случись страшное, его так и бросят. Но не успели они с мальчиком толком обсудить ситуацию, как их настигли владельцы чемоданчика, и Имон впервые попал в бескомпромиссную уличную драку, непохожую на позерское боксирование в колледже. Его несколько раз ударили по лицу, и он отлетел в сторону, упал на спину: все было очень больно, хотя он и не заплакал. К счастью, подоспели полицейские. Однако никакого дружелюбия представители правопорядка не проявили, и в ответ на объяснения Имона посоветовали заткнуться. Он растерялся: он никогда не сталкивался с настолько откровенно грубым отношением, и был весьма возмущен и уязвлен тем, что его, как преступника, бесцеремонно затолкали в служебный автомобиль. Он хотел было еще раз, чуть менее вежливо напомнить о своих гражданских правах, но, скользнув взглядом по лицам, сдержался. В камере ему было очень неуютно. Атмосфера этого места его тяготила, настолько, что Имон наконец рассердился – на того самого мальчишку, из-за которого здесь оказался. - Знаешь что, Лукас. С твоей стороны было очень неправильно впутывать меня в эту историю. Насколько могу судить, ты человек, привыкший к подобному, – он попытался добавить сарказм, но у Малахии получилось бы куда лучше. Имон кашлянул, немного смущенный. – Мне не хотелось бы доставлять переживания и неудобства моей семье… Имон сел на лавку рядом с парнем, аккуратно потрогал припухшую скулу и положил руки на колени. Лукас явно не представлял, что у него за семья. - Думаешь, они потребуют большой залог? – Он осторожно поинтересовался и покосился на охранника. – Мне даже не дают позвонить. Как мне лучше попросить об этом?
|